Моцион по московским бульварам

Московские бульвары не всегда были такими благоустроенными и ухоженными, как сегодня. Сто лет назад их вид был довольно унылым, а некоторые даже имели репутацию злачных мест. Московские власти пытались решить проблему с помощью современных на то время мер, например, электрического освещения. Помогало это, впрочем, лишь отчасти.

Каждый московский бульвар, как вспоминали современники, имел свою «специализацию». Если горожанин хотел подышать свежим воздухом, ему не стоило идти на Тверской. А если он задался целью «других посмотреть и себя показать», то туда ему была прямая дорога. На Тверском бульваре можно было и пофлиртовать, и выпить в местной кофейне горячий напиток, и почитать газету. Здесь прогуливались мелкие чиновники, конторщики, клерки, комиссионеры, приказчики, студенты, и... «ночные феи». Высшее общество считало неприличным бывать здесь. Аристократов можно было встретить на Пречистенском бульваре (ныне Гоголевский). Там никогда не было толпы, это место подходило для неспешных променадов и бесед, философских размышлений. Кроме того, Пречистенский считали местом для идеальных любовных свиданий. А вот Никитский в шутку называли «чистилищем». Если влюбленная парочка, гуляя по Пречистенскому, ссорилась и расставалась, то на Никитский бульвар несчастный мужчина переходил в мыслях о самоубийстве. Но впереди был веселый Тверской, напоминавший о том, что жизнь продолжается. Впрочем, он быстро утомлял своим шумом и многолюдством, так что с него спешили перейти на Страстной. Там располагалась замечательная молочная, где подавали свежее молоко, сливки, простоквашу и разнообразный хлеб. Здесь москвичи завтракали, обедали и ужинали. Впрочем, иногда это место превращалось в филиал Тверского бульвара.

Одним из самых красивых, нарядных и тенистых бульваров считался Чистопрудный. Предварял его Рождественский, единственное место, которое москвичи предпочитали обходить стороной. Его окружали пивные и дешевые забегаловки. На Рождественском обитали бездомные, выбитые из колеи люди и «неблагонадежные элементы». Пьяные потасовки, убийства и самоубийства, редкие на других бульварах, случались тут постоянно.

Бульвары вспыхнули электричеством

Надо сказать, что эти «неблагонадежные элементы» появлялись и на других бульварах, немало докучая горожанам. Московские власти то и дело усиливали надзор за ними, однако эти меры работали слабо. Нередко обыватели сталкивались с подвыпившими приставалами, любившими окружать гуляющих кольцом, натыкались на карманников или мошенников, которые завлекали азартными играми и обирали москвичей до последней рубахи. Но были и более изобретательные бульварные аферисты: одни, к примеру, специализировались на... дамских волосах. Пока барышни, потеряв бдительность, глазели по сторонам, воришки срезали их косы и сдавали в парикмахерскую на парики. Волосы блондинок, кстати, ценились дороже. Другие мошенники воровали породистых собак, которых сбывали затем на Птичьем рынке.

Все эти бесчинства случались средь бела дня. А что творилось под покровом ночи! Надо ли говорить, как москвичи обрадовались новости о том, что на бульварах «победоносно вспыхнет электричество» взамен тусклого света газовых фонарей. Предполагалось, что отныне приличные девушки станут спокойно гулять вечерами, не боясь быть принятыми за «этих дам». Но напрасно! Если освещенная электричеством барышня просила к ней не приставать и не путать ее с «ночной бабочкой», мужчины принимали это за кокетство. Бывалые горожане замечали, что скромницам вообще не подобает гулять в одиночестве в темное время суток независимо от способа уличной подсветки.

Бульвары украшены исходя из исторической достоверности

Еще одной заботой московских властей было облагораживать бульвары, превращая их хоть в какое-нибудь подобие зеленых зон. Если весна выдавалась сухой и жаркой, то никакие посадки не спасали — листвы на деревьях еще не было, а пыль уже была, поливать улицы раньше 1 мая не полагалось. Кстати, за поливкой дорожек, деревьев и клумб, как и в целом за чистотой и порядком, следили особые бульварные сторожи. Но свои обязанности выполняли они специфически: если замечали, что детвора играет на газоне, бросались к ней с криками, затаптывая траву сильнее, чем это делали дети.

Бульвары украшали не только цветники, но и памятники, установленные из «соображений исторической достоверности» (то есть соответственно тому, где жил или бывал тот или иной человек). Москвичам монументы нравились, но выбор места для них они критиковали. К примеру, памятник А. С. Пушкину не следовало ставить в начале Тверского бульвара, ведь здесь было место гуляния «погибших, но милых созданий». При том, что на памятнике были слова «...Милость к падшим призывал», можно было заключить, что великий поэт говорил про проституток. Памятник Н. В. Гоголю, по мнению некоторых обывателей, тоже стоял неудачно. К Пречистенскому бульвару претензий не было, но вот близлежащая Арбатская площадь! Там располагалось несколько кабаков, не имевших к писателю никакого отношения. А ведь он был запечатлен в задумчивости, будто «вышел под хмельком из ресторана». Тем более у Гоголя есть строки: «Русь, куда мчишься ты в стремительном полете своем?» Остряки полагали, что эти слова могли относиться к пьянице, летящему с трактирной лестницы.

Зато памятник Ивану Крылову был бы вполне уместен на Чистопрудном бульваре, более всего любимом детьми. Монумент предлагалось установить там в честь 100-летия со дня издания крыловских басен, но, увы, предложение это принято не было.

«Предлагаем бульвары отдать детям»

Не одобрена была и еще одна любопытная инициатива — каждое лето отдавать бульвары в распоряжение детей, дабы избавить их от «уличных сцен и неприятного соседства». Для этого бульвары следовало перекрывать надежными решетками и с 8 ч утра до 20 ч вечера пускать туда только малышей в сопровождении взрослых. Этому предложению воспротивились обыватели, не имевшие возможности выехать на дачу или просто за город. И свои интересы они отстояли.

Тем не менее власти постарались сделать так, чтобы детям на бульварах было весело и интересно. Например, были устроены катания на пони и осликах, установлены песочницы, за чистотой которых, впрочем, бульварные сторожа следили плохо.

Зимой строили невысокие, безопасные для катания горки. Они были по душе детворе, но не нравились состоятельным барыням. Публика на бульварах гуляла разная, поэтому рядом с детьми из благополучных семей, за которыми присматривали бонны и гувернантки, подчас играли какие-нибудь оборвыши. При этом барчуки катались на дорогих расписных санках, а бедняки — на «катках» из подручных материалов. Один мальчик вместо санок использовал перевернутый стол. Высокомерные мамаши такого опасного самодельного транспорта, естественно, боялись и недоумевали, как это уличным мальчишкам дозволено кататься там же, где и приличным малышам. Но слышали в ответ: «А где им еще позабавить себя? Вы-то оченно просто и у себя в саду, и на дворе гору можете поставить. А таким горемыкам только тут и радость».

Кстати, именно эти горемыки часто начинали массовые подвижные игры, к которым присоединялись все присутствующие дети. В том числе и малолетние хулиганы. Они спокойно пили, курили, ругались и приставали к девочкам. Иногда даже приходилось звать полицию, чтобы усмирить детскую компанию.

Слушать можно бесплатно

Московские власти заботились о развлечении и взрослых. С 1 мая и в течение всего лета по определенным дням недели на бульварах играла музыка, послушать которую собирались толпы народа. Правда, как шутили обыватели, управа тратила на увеселение много денег, а привлекало оно совсем не ту публику, на которую рассчитывали. Концерты военного оркестра с удовольствием слушали и праздношатающиеся молодые люди, и «женщины подозрительной профессии», и аферисты. Людям приличным соседствовать с ними было неприятно, а уж дамам с детьми там и вовсе делать было нечего. Всякого рода сценки здесь были не редкость. Слушает элегантный господин в модном костюме музыку, а к нему пристает шантрапа: «Эй, ты, морда! Ты почему какой-то иностранной дряни аплодировал, а когда русскую песню «Вниз по матушке, по Волге» заиграли — молчишь? Желаешь, чтобы я тебе цилиндр на самые уши надвинул либо харю твою горчицей вымазал?»

Многие коммерсанты, кстати, предлагали чиновникам сэкономить на бульварной музыке, заменив оркестры граммофонами их собственного производства. От живых выступлений власти не отказались, но граммофоны в «неконцертные» дни дозволяли. Однажды в связи с этим случился такой курьез. Москвичи, проходя мимо музыкальной беседки на Тверском бульваре, где обычно играл оркестр, обратили внимание на яркие афиши с анонсом: «Федор Иванович Шаляпин поет сегодня здесь, слушать можно бесплатно». Одни обыватели посмеивались над этим объявлением, не веря, что певец такой величины мог опуститься до места с сомнительной репутацией, другие же обрадовались, что воочию увидят именитость, да еще и даром. К семи часам вечера бульвар был переполнен, все шумели и толкались, желая пробраться поближе к беседке. Но те, кому повезло протиснуться сквозь толпу, наблюдали не Шаляпина, а граммофон, проигрывающий пластинку с записью его голоса.

И все же москвичи неплохо проводили время на столичных бульварах, надеясь, что со временем в городе появится больше благоустроенных пешеходных зон. Прошло всего каких-то 100 лет, прежде чем мечты эти стали сбываться.