Рождественские гулянья столетней давности

Поскольку до 1917 г. Рождество предшествовало Новому году, праздники в те времена называли рождественскими. Рождество отмечали 25 декабря, а жившие в Москве иностранцы справляли его еще раньше — 12 декабря. В отличие от остальных горожан, предпочитавших в этот день быть дома с семьей, они охотно веселились в ресторанах, где им предлагали особенное угощение и организовывали развлекательную программу. Кстати говоря, в некоторых заведениях и Новый год специально для живших по новому стилю (то есть по григорианскому календарю) иностранцев справляли 18 декабря.

 

К тому времени все рестораны бывали пышно убраны, украшала их и нарядная ель, точнее елка-монстр или елка-гигант. В каждом заведении хотели иметь самое красивое и высокое рождественское дерево. А один ресторатор, желая обойти конкурентов, и вовсе устроил у себя... еловый лес из сотни елей! Ими заставляли проходы и все свободные места в ресторане, который располагался в подвале современного ГУМа. Надо ли говорить, что запах хвои там стоял необыкновенный!

 

Обычно елки украшали шишками, игрушками, фруктами, сладостями, пробниками парфюмерной и косметической продукции и другими приятными мелочами. В новогоднюю ночь украшения разрешали срезать, тогда к различным увеселениям добавлялось еще одно. С виду приличная публика воевала за ерундовые подарки не на жизнь, а на смерть. В итоге елки были поломаны, а посетители изрядно потрепаны. Многие теряли пуговицы, разбивали очки и часы.

 

Надо заметить, что с каждым годом отмечать Новый год в ресторане становилось все популярнее. Столики в большинстве заведений были расписаны за несколько недель до торжества. И этим пользовались многие любители поесть задарма. Такие субъекты приглашали к себе тех людей, кому не досталось свободного места. Благодарные гости, конечно, угощали своего благодетеля шампанским, устрицами и другими деликатесами.

 

Во многих ресторанах приходилось закрывать двери для новых посетителей, поскольку внутри не оставалось ни одного свободного стула. Такой ажиотаж был вполне закономерным. Хозяйки избавлялись от хлопот по уборке дома, от закупки продуктов и приготовления угощений. Съестные припасы накануне праздников заметно дорожали, покупателям приходилось сужаться. Тот, кто раньше не мыслил застолья без индейки, переходил на гуся. Ведь потрошеный гусь стоил 1,5 руб., а индейка, да такая, что «глядеть не на что», — 3 руб. Домашний праздничный стол обходился дорого, а за 3 руб. в ресторане можно было получить изысканный ужин из пяти блюд с шампанским. Кроме того, слух гостей услаждала бесплатная концертная программа, подчас состоявшая из нескольких десятков разнообразных номеров. Ну а те, кто вспоминал давнюю московскую традицию «ходить по всем церквам», то есть догуливать в ресторанах загородных, получал двойную порцию удовольствий.

 

В то время как интеллигенция и купечество заседали в ресторанах за бокалом шампанского, «Москва серая, простонародная» новогоднюю ночь проводила за молитвой в церкви. Интересно, что с каждым годом обычай встречать Новый год в храме Божьем обретал все больше сторонников. Именно поэтому многие церкви бывали переполнены, а общественный транспорт развозил горожан до двух часов ночи.

 

Народные гуляния и мода

 

Многие москвичи во время рождественских праздников отправлялись в Сокольники, Марьину рощу и на Девичье поле — традиционные места народных гуляний. Развлечений там была масса: снеговые горы, качели, карусели, театральные и цирковые постановки, песни, пляски, игры и т.д. Однако со временем такие забавы все меньше занимали обывателей, превращаясь в пережитки прошлого. Если прежде балаганов, в которых шли театрализованные представления, на Девичьем поле было много, то в 1900-х гг. их можно было пересчитать по пальцам одной руки. А чего стоило их владельцам заманить к себе зрителя! Несмотря на то что у одного такого театрального павильончика была яркая вывеска «Большая военная пантомима. Смена зуавского часового. Медведь и часовой. Действие происходит в Африке», обещавшая необыкновенное зрелище, успеха представление не имело. Разодетые весельчаки-клоуны тоже не могли расшевелить толпу. Привычный Петрушка, увы, терял авторитет — он смешил, по словам современников, разве что глупых ребят да ошарашенную блестящей Москвой деревенскую бабу.

 

Все объяснялось довольно просто: балаганы сменил синематограф, вместо хоров рожечников стали слушать граммофоны, а чтобы увидеть цирковые номера, охотнее шли в кафешантаны, где помимо дрессированных животных, фокусников и гимнастов можно было наслаждаться обширнейшей концертной программой, поглощая лакомства и находясь при этом в роскошной обстановке. Санки и коньки москвичей хоть и радовали, но мода обязывала посещать тогдашние новинки — скетингринки, где смельчаки осваивали катание на роликах.

 

Кстати, современники замечали, что праздничный досуг москвича менялся с каждым годом. Помимо физкультуры (коньки, лыжи, кулачные бои стенка на стенку и пр.) требовались и «художественные переживания». В канун 1912 г. было открыто девять выставок. Самая примечательная из них — выставка картин Гогена, Матисса и прочих современных художников. Глядя на их творчество, «уродливое искание», публика и смеялась, и недоумевала: «Зеленые с лиловым женщины, фиолетовые мужчины, полосатые девочки, желтые небеса и синие деревья... Образцы ли это повального психоза или истеричное кривлянье?»

 

И все же, несмотря на обилие современных развлечений, некоторые старинные забавы умело возрождали, если за дело брались талантливые антрепренеры. Когда-то в зимние праздники было принято строить ледовые и снежные городки. Со временем этот обычай подзабыли, но в начале XX в. снова стало популярным возводить ледяные дома. В 1909 г. в саду «Аквариум», располагавшемся на месте нынешнего Театра им. Моссовета, воспроизвели замок Черномора со всей внутренней обстановкой. Окна-ниши украсили ледяные скульптуры, у входа красовались бюсты А. С. Пушкина и М. И. Глинки. Вечером чертог подсвечивался электричеством, что производило феерическое впечатление.

 

Балаганщина без грубости

 

Необычайно популярными в Москве того времени были традиционные рождественские гуляния в Манеже, которые проходили с 26 декабря по 7 января. Его интерьеры в эти дни были пышно убраны флагами и гирляндами. Здесь торговали игрушками, французскими вафлями, мороженым и напитками. Тут же размещались киоски по «продаже счастья» (то есть лотерейные павильоны), тиры, качели, ресторан и закрытый театр, где показывали исторические драмы и комедии. Отводили в Манеже и подмостки для выступлений фокусников, акробатов, куплетистов и прочих эстрадных исполнителей. Как выражались обыватели, в Манеже давали «ту же балаганщину», только негрубого характера, присущего народным гуляниям. Кстати, публика в Манеже собиралась «чистая», ведь вход на увеселения был платным. Деньги шли на благотворительные цели.

 

Каждый год тему манежных гуляний меняли. Однажды перед москвичами предстало «Мировое обозрение». Стены Манежа были украшены диорамами с изображениями различных уголков земного шара. На сцене шла пьеса, в которой рассказывалось о событиях минувшего 1900 г., — военных действиях в Трансваале, Парижской выставке, восстании в Китае и т.д. В другой раз в Манеже воспроизвели убранство владения боярина Кучки, а также деревянную и каменную застройку Москвы разных эпох. На сцене давали представление «Русь Великая, Русь могучая», посвященное событиям русской истории со времен Владимира Красное Солнышко до войны 1878 г. Также проходили в Манеже гуляния под названием «В мире грез и фантазий XXI в.». Чтобы перенести посетителей в таинственное будущее, Манеж украсили научно-фантастичными диорамами. Арка главного входа изображала «Полет Сатурна». Повсюду были развешаны аллегорические изображения воздуха, воды и электричества. На создание такой необычной обстановки затратили 15 тыс. руб.

 

Вход только по рекомендациям

 

Рождественские праздники — это еще и сезон балов. Их устраивали в роскошных особняках, клубах, кружках и театрах, зрительный зал которых на время мероприятия освобождали от кресел. Если речь шла об общественных помещениях, то там нередко сооружали киоски, где торговали нехитрыми сластями. После танцев участников бала, как правило, ожидал плотный ужин от какого-нибудь известного ресторатора. Причем начиналось застолье далеко за полночь, расходились же гости ближе к утру. И конечно, в обязательную бальную программу помимо роскошного угощения входили танцы. Ими руководил распорядитель бала, который громко объявлял название, — традиционными были вальс, мазурка и полька.

 

Существовало два типа вечеров — роскошные праздники аристократии и купечества и балы, устраиваемые разными благотворительными обществами для широкой публики. Входная плата на такие мероприятия была высокой, примерно 8 руб. И хотя на эти деньги можно было вчетвером поужинать в ресторане, балы все равно пользовались успехом. А вот дворянские торжественные вечера, в атмосфере которых царили разного рода условности, с каждым годом устраивали все реже и реже. Аристократия была довольно закрытой частью общества и к неким вливаниям извне относилась очень болезненно. Билеты на дворянские балы выдавала особая комиссия, но «посторонняя дамская публика» все равно умудрялась проскочить «сквозь мелкое сито солидных рекомендаций, ручательств». В идеале на мероприятии дамам полагалось быть в белых декольтированных платьях с короткими рукавами. Но если среди женщин мелькала особа в цветистом вычурном наряде, все сразу понимали, она не из общества, выскочка, купчиха, стремится показать свое богатство, но не воспитание и хорошие манеры.

 

Конечно, на благородных собраниях танцам уделяли особое внимание. Причем бальная комиссия обсуждала, словно вопросы государственной важности, кому и с кем быть в паре на первом туре танца, втором и т.д. Танцевали кадрили, польки, полонезы и пр. Невозможно представить, чтобы изящная публика отплясывала модные тогда танго, матчиш или кейкуок, — динамичные, экспрессивные пляски, подчас не с самыми приличными движениями. Зато они были вполне приемлемы на общедоступных балах. Входным билетом на такие мероприятия служил карнавальный костюм, но и сюда умудрялись пробраться «лишние» люди — швейки, горничные и прачки. Время проведения карнавалов — это широкие возможности для флирта, так что порой кавалеры жестоко ошибались, думая, что ухаживают за симпатичной светской львицей.

 

Костюмы к маскарадам готовили заранее, ведь они участвовали в конкурсах с солидным призовым фондом. Изобретательности горожан можно позавидовать. Помимо тореадоров, пастушков, арлекинов, коломбин, цыганок и восточных красавиц на балу присутствовали Райская Птица, Каменный Гость, Изящный Серебряный Ящик Для Сигарет, Морское Царство, Царевна-лягушка и другие незаурядные персонажи. Но бал мог быть и иным. Например, однажды в Литературно-художественном кружке устроили оригинальный вечер с маскарадом. После вкусного ужина гостей отвели в особые помещения, где были заготовлены коричневые домино и белые маски. После переодевания присутствующие превратились в однородную массу. Никто никого не узнал, и это создало много пикантных ситуаций.

 

Маскарады устраивали и дома, к тому располагали Святки и традиционные разъезды ряженых. Хозяин семейства втайне заранее обговаривал детали визита. Поэтому нашествие разодетых гостей было для прочих домочадцев большим сюрпризом. Приезжали ряженые с наемными музыкантами, которые развлекали всю компанию песнями, плясками и играми. Веселье стояло такое, что к домашнему празднику присоединялись соседи. Если подходящих случаю нарядов не находилось, одевались в обычные вещи, только как можно более несуразно, например выворачивали наизнанку шубы. Случались и курьезы. Москвичей как-то раз позабавил крестьянин, который облачился в женское платье и намазал лицо сажей, изображая негритянку. В таком виде он отправился гулять по улицам. При этом мужчина пищал и издавал странные звуки. Поглазеть на ряженого собралась толпа, но насладиться зрелищем не успела — шутника арестовала полиция.

 

Рождественские праздники всегда были веселыми и шумными. И москвичи руководствовались принципом «Хочешь зарядиться хорошим настроением на год вперед — не сиди дома». А это правило, как известно, актуально по сей день.